В лесу, возле деревни Мордвиловичи Любанского района, расположен колодец, вода которого считается в народе целебной. Местные жители называют его источником Пресвятой Богородицы, рассказывая легенду о том, как в незапамятные времена Богородица явилась во сне задремавшему на этом поле (лес вырос позднее) пастушку, указав на место, где он может напиться. Проснувшийся мальчик с несказанным удивлением обнаружил образовавшийся на указанном Богородицей месте родник с чистой водой.
Итак, в поисках ответов на эти вопросы, с волнением начала листать пожелтевшие страницы архивного дела, которым уже без малого два века…
"Шёл 1826 год от Рождества Христова, основная часть населения "северо-западного края" Российской Империи уже около восеми веков исповедовала христианство. Однако, православная церковь всё ещё боролась с остатками языческих верований, поэтому приходские священники обязаны были регулярно составлять и направлять вышестоящему духовному руководству "репорты" о наличии в их приходах случаев суеверий, колдовства, идолопоклонства и прочих остатков язычества. В июне 1826 года священник Тальской Троицкой церкви, к приходу которой принадлежала деревня Мордвиловичи (называвшаяся тогда "застенком", так как жители её принадлежали к сословию "мелкой" (беспоместной) шляхты), Филипп Крониковский в очередном "репорте" в Бобруйское духовное правление посчитал нужным сообщить, что:
«…на тамошних полях … находится издревле неизвестно кем выкопанный и камнем выложенный кладезь для напоения на оном поле в рабочее время скота. Но народ ближайших селений и деревень из приходов: Любанского, Еремицкого, Урецкого и Тальского, нашед в водах помянутого кладезя некое исцеление, всяких воскресных и праздничных дней собирается к оному кладезю с приношением холста и денег. И таковое приношение от народа начинается от апреля месяца сего 1826 года и по сие время продолжается. Доход сей забирали сначала проходящие мимо того кладезя дорогою евреи, христиане нищие и прочие, а как таковый в сие время умножился, то начали забирать Урецкого прихода деревни Доросина жители. Куда же они его обращают, ему, священнику Крониковскому, неизвестно. К тому он … присовокупил, что через такое народа суеверие приходские тех мест церкви терпят убытки».
Из этого документа можно сделать вывод, что дату сооружения колодца уже в начале 19 века никто не помнил – так давно это было. Поверить письму и предположить, что паломничество началось именно с апреля 1826 года, мешает рациональное мышление: причина этого не названа, а она должна быть очень веской. Скорее всего, поставив эту дату, священник просто застраховал себя от неприятных вопросов о том, почему он не донёс об этом случае ранее. Как-то не очень верится и в то, что православные, которые обязательно должны посещать церковь по воскресным и праздничным дням, вместо храма все дружно шли к колодцу – уж очень спокойно об этом сообщается. Странно, что в письме священника ни словом не упомянуто, чем занимались люди, приходящие к колодцу: пили воду, молились? А вот в последней фразе «репорта», скорее всего, и выражена основная причина недовольства паломничеством: из-за этого приходские церкви терпят убытки. И последнее: грустно, но ни о каком явлении Богородицы ни в этом, ни (забегая вперёд) во всех остальных документах дела речь не идёт.
Что ж, появилась бумага, началось «дело»: Бобруйское духовное правление просто обязано было сообщить об этом в ещё более высокую инстанцию - Минскую духовную консисторию. Одновременно в «дело» были вовлечены гражданские власти: Минское губернское правление и Бобруйский нижний земский суд, которому все перечисленные инстанции и вменили в обязанность организовать «изследование», после проведения которого «…в прекращении соблазна в народе и суеверных разглашений … засыпать колодезь и строго запретить собираться туда народу».
Как видим, «приговор» колодцу был вынесен заранее, ещё до исследования.
Исследовательской комиссией в составе двух представителей Бобруйского нижнего земского суда и одного – со стороны духовенства, 9 марта 1827 года, по прибытии на место «…было учинено разследование, и выяснили, что доказательств суеверий нет, а только самый простой народ вымыслил суеверия и обман. Колодезь же с давних времен камнем выкладен глубиной в два аршина (примерно 1м 42 см – прим. моё) с водою обыкновенной, служил издревле и служит ныне к напоеванию в летнее рабочее время скота».
Далее – видимо для того, чтобы отклонить обвинения в допущении исполнения на своей территории языческих обрядов, приводятся примеры того, чем занимались крестьяне близлежащих деревень возле колодца:
«Тальского прихода застенка Мордвилович шляхтич православного исповедания Андрей Прохоцкий по случаю якобы болезни его брата Якова Прохоцкого ставил крест большой с вырезанными на концах словами: «Сей крест постановил Якуб Прохоцкий за отпущение грехов 1825 года ноября 16 дня» мог быть поводом к дальнейшему простого народа к тому колодезю прибежищу. Еды и приношений несколько тем же Прохоцким забираемо было».
«… деревни Доросин крестьянин Данило Головчиц, приходивший однажды к тому же колодцу летом 1826 года, читал положенные по часлослову часы и Акафист, что не могло послужить к «народа прельщению».
Видимо, вода из колодца действительно помогла исцелению Якуба Прохоцкого, а водружение креста в честь этого события способствовало увеличению притока желающих исцелиться.
Засыпать колодец было поручено урецкому ключвойту (выборный представитель от жителей нескольких населенных пунктов).
Прошёл год…
В августе 1828 года к колодцу съездил священник Еремицкой Рождествобогородичной церкви Андрей Гахович и обнаружил там «в новомесячный воскресный день 5 августа … немалое число людей из разных близлежащих деревень. При уничтоженном начальством колодце начато строение наподобие каплицы на небольшом основании не более одного саженя (около 1,5 м – прим.моё) и срублено уже вокруг по пяти брусов. Спрашивал находящихся там людей, кто возил этот материал, то назвали: житель деревни Неволожа крестьянин Иван Новик,
жители деревни Замошья крестьяне Федос Трухан , Фёдор Трухан и Иван Малей …по своему простодушию и неопытности начали строение. Колодец совершенно раскрыт (! – прим. моё), а кем именно – неизвестно».
Как видим, жители близлежащих деревень не только расчистили засыпанный колодец, но и начали сооружение при нём каплицы, хотя по «простодушию и неопытности» тут же «сдали» строителей. Обращает на себя внимание, что воскресенье 5 августа отмечено, как «новомесячный» день (новолуние).
Прошёл ещё один год…
Далее в деле упоминается, что колодец снова засыпан, на этот раз судебным заседателем Лыжинкевичем.
Участвовавший в работе «исследовательской» комиссии житинский протоиерей Максим Андриевский в июле 1829 года докладывает в Бобруйское духовное правление, что
«возле колодезя в летнне время каждый первый по нарождению месяца летний день собирается на богомолье много простого народа с подобным прежним жертвоприношениями…колодец раскопан (!! – прим. моё) и при оном находится поставленный крест, а жертвоприношения собираются одним из крестьян …коих оказалось минувшего июня 3 числа: холста разного локтей до 100 (около 46 метров!), воска 2 фунта (0,8 кг), льну фунтов 5 1\2 (2,2 кг) и денег 1 руб. 85 коп. серебром».
Ну, здесь уже только слепой не увидит аналогии с языческим обрядом: народ собирается к колодцу в каждое новолуние с жертвоприношениями! Обращает на себя внимание и традиция непременного жертвования холста. Привычно исчисляя время от Рождества Христова, мы порой забываем, что когда-то были и языческие времена, когда существовали «капища» - места языческих жертвоприношений. Вот каким древним может быть мордвиловичский колодец!
Ещё через год…
5 сентября 1830 года из «репорта» Глусского духовного правления в Минскую духовную консисторию узнаём, что колодец «…ныне по-прежнему расчищен (!!! – прим.моё) и при оном построено некое строение, наподобие каплички».
Всё-таки есть твёрдый стержень в душе мягких и толерантных, якобы покорных белорусов! Народу невозможно было втолковать, зачем уничтожать колодец, который приносит ощутимую, осязаемую пользу: избавляет от болезней людей и животных от жажды. Колодец снова расчистили и каплицу достроили.
Дело дошло до самых высоких инстанций. В следующем документе – докладе Минской духовной консистории, направленном архиепископу, упоминается имя строителя каплицы – это крестьянин деревни Неволожа Иван Войтик.
Прошёл ещё год…
Из очередного «репорта» Глусского духовного правления от 7 июня 1831 года узнаём, что очередное уничтожение колодца поручено заседателю Бобруйского нижнего земского суда Денисевичу. Однако, он явно не спешил выполнять поручение:
«…Урецкий священник Суббоцкий и церковный староста Павел Хилько объяснили, что ни они сами, ни от кого не наслышаны, чтобы со стороны заседателя Денисевича чинимо было какое действие об уничтожении колодезя – равно и о запрещении народу собираться к оному».
И только 22 апреля 1832 года Глусское духовное правление смогло, наконец, отрапортовать консистории, о колодце, что
«… действительно оный завален и загружен камнями и находящееся при оном строение наподобие каплички совершенно уничтожено, с подтверждением ближайшим застенка Мордвилович жителям иметь надзор, чтобы никто не отважился коснуться к расчищению такового под строгую ответственность».
Перевернута последняя страница «Дела о закрытии…», однако, сам факт существования колодца в наше время свидетельствует о том, что «дело о колодце» отнюдь не закончилось в 1832 году.
Хочу привести выдержку из статьи «Омыл глаза и … прозрел» журналистки Оксаны Мытько, опубликованной в № 41еженедельной газеты «7 дней» 09.10.2008 г., в которой она излагает рассказ жительницы Мордвилович:
«К источнику, который стали именовать источником Пресвятой Богородицы, потянулся народ со всей округи. Местные жители построили возле него часовенку и поставили двенадцать крестов. На церковный праздник Маковей, который отмечается 14 августа, здесь собирались сотни людей.
— Из церкви в соседней деревне Доросино с утра выходил крестный ход. Четыре молодые девушки несли икону Божьей Матери и плащеницу, причем шли по специально разостланному полотну. Завидев процессию, люди становились на колени, чтобы икону пронесли над их головами. Заканчивался крестный ход у святого источника. Священник служил молебен, потом люди еще долго не расходились, молились, общались, набирали воду, — рассказывает одна из местных старожилов.
В 30-е годы местная власть решила избавиться от этого места и «отвадить» от него людей. Кресты убрали, источник засыпали, завалили камнями. Но вскоре один из наиболее ретивых исполнителей этого задания ослеп. Во сне к нему явилась Божья Матерь и сказала, что он знает причину, по которой наказан. Старожилы рассказывают, что наутро этот человек на коленях приполз к источнику, раскопал его, раскидал камни. Омыв лицо водой, он снова стал видеть. И в знак благодарности построил на этом месте колодец».
Да, есть легенды и есть быль, подтверждённая архивными документами… Не буду утомлять читателя перечислением несоответствий между первой и второй – каждый может это сделать сам.
Отрадно, что по прошествии времени православная церковь перешла от безрезультатной политики тотального запрещения и разрушения к более гибкой: использованию народных языческих верований и приспособлению их к христианским обрядам, в том числе и путём создания красивых легенд.
То, что через столетие коммунистическая власть «наступила на те же грабли» и занялась уничтожением колодца, уже никого не удивляет.
То, что сегодняшняя власть относится к верующим лояльно, воспринимается, как закономерность.
Хочется надеяться, что маятник уже не качнётся в обратную сторону, и эпоха уничтожения колодцев больше никогда не вернётся.
Михайловская С.В.
Минск, 2010
При написании статьи автором были использованы:
1. НИАБ, фонд 136 опись 1 дело 7293 «О закрытии колодца с целебной водой у деревни Мордвиловичи»
2. Оксана Мытько «Омыл глаза и … прозрел», «7 дней» №41 от 09.10.2008 г.
http://7days.belta.by/7days_plus.nsf/8298722476b5fa1a42256f64004 b9862/66277908c3b5083f422574dc0052ea68!OpenDocument
3. Фото Юрия Мордаунта с сайта http://radzima.org